Кельтская культура

Раннее использование металлов

Первая половина 2-го тысячелетия до н. э., помимо всего прочего, привела на территорию Европы торговцев металлическими изделиями и положила начало обработке металлов ее обитателями. Каким образом европейцы узнали технологии обработки, сказать сложно – либо исключительно благодаря общению с иноземными купцами, либо основополагающим фактором стали миграции из Малой Азии.

Древнейшие медные и бронзовые изделия, в основном украшения и оружие, найдены в Греции и на Восточных Балканах, на землях Среднего Дуная и Трансильвании. Большая часть этих вещей имеет анатолийские прототипы, а распространение в Греции, Македонии и даже в более северных районах стиля анатолийской керамики свидетельствует, что там бывали не только странствующие торговцы из Малой Азии, но и находили пристанище семьи переселенцев.

Здесь мы подходим к одному важному вопросу: весьма вероятно, но не доказано, что анатолийские переселенцы были носителями индоевропейского языка. Пролить свет на этот вопрос – задача археологии, связанная с изучением и датировкой письменных памятников Малой Азии. Впрочем, на каком бы языке ни говорили древние мастера ковки металлов на Балканах, их влияние на Центральную Европу было чрезвычайно велико, и один из характерных предметов, которые они принесли с собой на север, – медный или бронзовый сверленый топор.

Неолитические племена скотоводов в Северной и Центральной Европе к тому времени уже научились изготавливать каменное оружие по образцу мозолитических топоров из оленьего рога, в которых так же пробивались отверстия для деревянной рукоятки. В рамках основных региональных культур появлялись свои, типичные формы топоров, однако наиболее распространенные определенно ведут свое происхождение от металлических прототипов. Скотоводы делали для себя каменные копии иноземных металлических топоров (рис. 1). Последние отличались более высоким качеством и, без сомнения, слишком дорого стоили, так что люди не имели возможности покупать их в большом количестве.

Был и еще один путь, которым металлические боевые топоры с отверстием для рукоятки могли попасть в руки европейских скотоводов эпохи неолита – с Кавказа через понтийские степи.

Земли к северу от этих гор и к западу, до Нижнего Дуная, также принадлежали племенам скотоводов. О сравнительном достатке и непомерных притязаниях тех, кто жил на берегах Терека и Кубани, свидетельствуют гробницы их вождей. Близость, с одной стороны, к важнейшим металлургическим источникам Кавказа, и с другой – к торговым путям городов-государств Малой Азии и Верхней Месопотамии, могла сделать их в некотором роде наставниками и просветителями скотоводов, обитавших на пастбищных землях, которые лежали севернее и западнее.

Рис. 1. Каменный боевой топор, копия металлического образца. Ютландия. Длина 17,5 см

Здесь снова встает вопрос о происхождении индоевропейской речи – теперь уже в связи с понтийскими племенами. Если правители хеттов действительно вышли именно из этих социальных слоев, как считают некоторые ученые, тогда их географическая колыбель могла быть в ареале Кубань – Терек. Возможно, однако, что и Северная Анатолия также находилась в границах прародины индоевропейцев.

Круг культур боевых топоров

Помимо приемов обработки металлов и изготовления каменных копий боевых топоров, в культуре европейских и понтийских скотоводов были и другие общие черты, выявленные с помощью археологии, – для этнологии они, возможно, имеют даже большее значение, чем виды оружия. Например, на основании изучения глиняной посуды, обнаруженной в одиночных захоронениях под круглыми курганами, или холмами (это был основной способ погребения), можно сделать вывод о широком распространении определенных типов сосудов и орнаментов (рис. 2). И понтийские, и европейские племена занимались свиноводством и держали крупный рогатый скот, значит, в отдельных регионах зерновые культуры если и выращивали, то в очень небольших количествах. Возможно, наибольший интерес представляет вопрос о том, разводили ли они лошадей и как использовали в хозяйстве этих животных. Здесь на помощь снова приходит лингвистика: документальные свидетельства середины 2-го тысячелетия до н. э. – хеттские и связанные с хеттами источники – подтверждают, что коневодческая терминология была в полной мере отражена в индоевропейском языке, вплоть до того, что даже личные имена содержали «лошадиные» элементы.

Лошади

Конские скелеты, так же как кости свиней и крупного рогатого скота, нередко встречаются в захоронениях на территории культурной зоны, о которой идет речь. Конечно, лошадей, наряду с другими домашними животными, могли держать в первую очередь ради мяса и молока, однако не похоже, чтобы тарпана, низкорослую европейскую лошадь, пасли вместе с отгульным скотом и выращивали на убой. Должно быть, с практической точки зрения выносливость тарпанов люди оценили по достоинству еще в очень давние времена и использовали их как тягловую силу. Скоростные качества лошадей для скотоводов 3-го и 2-го тысячелетий до н. э. не имели значения, поскольку скорость передвижения диктовали стада домашнего скота, так что тарпаны, вероятно, использовались как вьючные животные, а верховая езда стала возможной гораздо позже – с появлением селекционного скотоводства и лучших условий жизни. С уверенностью можно сказать, что повозки на цельных колесах вошли в обиход жителей Среднедунайского региона в начале 2-го тысячелетия до н. э., но, скорее всего, в них запрягали быков, а не лошадей.

Индоевропейцы

Общие черты в материальных культурах, значение лошадей в жизни восточных и западных племен скотоводов, лингвистические параллели – все эти факторы в комплексе во многом способствовали созданию концепции происхождения индоевропейского народа, которая гласит, что в начале 2-го тысячелетия до н. э. племена индоевропейских воинов начали экспансию из Северной Европы либо из евразийских степей, покорив в итоге все европейские земли и даже некоторые регионы Ближнего и Центрального Востока. На современном этапе развития науки невозможно серьезно говорить об исключительно северных корнях индоевропейцев и о существовании в прошлом миграций такого огромного размаха, утверждение же чисто восточного происхождения этого народа делает рамки его прародины еще более расплывчатыми и требует уточнения.

Рис. 2. Образец шнуровой керамики – глиняный сосуд из Ютландии. Высота 20 см

По мнению пишущего эти строки, большинство археологических данных, касающихся территорий между Черным и Балтийским морями, свидетельствуют о постепенном развитии у разных популяционных групп схожих понятий и потребностей в силу одинаковых условий жизни, окружающей среды и занятий, что могло произойти и без участия переселенцев, а вот в начале 2-го тысячелетия до н. э. в материальной культуре и особенностях использования в хозяйстве лошадей прослеживаются новые влияния, принесенные с юго-востока скотоводами и ремесленниками, жившими на окраинах цивилизаций Малой Азии. На землях Анатолии в те времена уже говорили на индоевропейских языках, о Европе же можно сказать лишь то, что все обитатели пастбищных земель в рамках континуума, по всей видимости, принадлежали к общей языковой группе.

Назвать скотоводов – носителей культуры боевых топоров – индоевропейцами можно лишь при определенном допущении и в самом общем смысле. Далее необходимо упомянуть другие племена, чья жизнь более или менее освещена археологией. Это носители культуры колоколовидных кубков, создававшие характерные изящные сосуды из красноватой глины (рис. 3), которые антиквары более поздних эпох называли кубками или чашами для питья.

Круг культур колоколовидных кубков

Носителей этих культур тоже можно назвать скотоводами. Они кочевали на обширных территориях Западной Европы и делили с племенами культуры боевых топоров земли от Богемии до Британии; их главным оружием был лук со стрелами, увенчанными кремниевыми наконечниками с зазубринами, а основную часть стад составляли овцы. Колоколовидный гончарный стиль развился, вероятнее всего, на основе керамической традиции, существовавшей в Западносредиземноморском регионе в эпоху раннего неолита, а культура колоколовидных кубков как явление, пожалуй, представляет собой западный вариант перехода к преимущественно скотоводческому хозяйству, о котором уже говорилось выше как о широко распространенной в неолитической Европе тенденции.

Носителей культуры боевых топоров и племена, вооруженные луками, можно рассматривать как близкие, взаимодополняющие социальные явления, несмотря на разницу в их происхождении (одни – евроазиаты, прародина других – Средиземноморье и, возможно, отдельные районы Северной Африки). Нет нужды прослеживать пути странствий носителей культуры колоколовидных кубков, оставивших следы своего пребывания в пещерах Франции и Испании, на территориях от Португалии до Шотландии – останки представителей этих племен обнаружены и в коллективных погребениях земледельцев эпохи неолита в Западной Европе. Создатели колоколовидных кубков, очевидно, обладали способностью адаптироваться в других популяционных группах либо силой подчиняли их своей власти. Они оставили после себя одиночные захоронения, без насыпей, а изредка встречающиеся в таких могилах металлические украшения и оружие свидетельствуют о том, что их бывшие владельцы вели торговлю с общинами, занимавшимися обработкой меди и бронзы.

Рис. 3. Глиняный сосуд (культура колоколовидных кубков). Лерида. Высота примерно 19 см

Историческое значение культуры колоколовидных кубков заключается в том, что общение ее носителей с племенами, принадлежавшими к культуре боевых топоров, обусловило возникновение множества гибридных культур, в которых евроазиатский элемент постепенно вытеснял остальные. Принятое в Британии положение о том, что носители культуры колоколовидных кубков принадлежали к индоевропейской группе, часто служило основой для выдвижения различных лингвистических предположений, в настоящее же время представляется очевидным, что создатели смешанной культуры колоколовидных кубков и боевых топоров переняли речь скорее у своих восточных предков, нежели у западных.

Преемственность и взаимопроникновение культур в бронзовом веке

Сколь бы различны ни были мнения по поводу языкового родства первобытных скотоводов, картина эволюции в раннюю и среднюю фазы бронзового века не допускает двояких толкований: свои природные ареалы по-прежнему заселяют основные племена, преимущественно скотоводческие, владеющие бронзовым оружием, которого становится все больше, и при этом сохранившие традицию одиночных курганных захоронений для своих вождей; облеченные властью воители теперь носят позолоченные украшения и оружие; боевые топоры встречаются реже и имеют не столько практическое, сколько символическое значение. В качестве примеров деятельности этих более поздних и, несомненно, более аристократических сообществ можно назвать южногерманскую курганную культуру, уэссекскую культуру Южной Британии и культуру второго периода датского бронзового века. Общую точку их расцвета можно поместить приблизительно в XV веке до н. э.

Не следует, однако, забывать, что в тот же период существовало множество иных популяционных групп – одни занимались главным образом земледелием, другие были последними представителями очень древних родовых общин, третьи – носителями еще более примитивного хозяйственного уклада. В Европе, особенно в центральных ее областях, земледельческие общины, жившие на берегах рек, по-видимому, вносили свою лепту в хозяйство господствовавших племен скотоводов – служили объектом набегов и грабежей, платили дань, находились в рабской зависимости.

Североальпийская культурная провинция

На протяжении 2-го тысячелетия до н. э. климат умеренной зоны Европы становился все суше, сначала это послужило одной из причин упадка в первобытном сельском хозяйстве, а со временем значительно сократило численность поселений с примитивным земледельческим укладом. Изучение погребальных ритуалов и остатков материальной культуры позволяет сделать вывод о всеобщем переходе населения к скотоводческому хозяйственному укладу и о том, что к концу XIII века до н. э. на землях, лежащих к северу от Альп и от Богемии до Рейна, то есть на прародине кельтов, начала разворачиваться финальная серия важнейших событий протоистории.

Прежде всего, это появление радикально нового комплекса материальных культур и как результат изменения в погребальном ритуале на прибрежных территориях Верхнего Дуная. Носителями новой культуры стали в первую очередь племена, заселявшие земли современных Австрии и Баварии, а также связанные с ними общины в Юго-Западной Богемии. Будучи оседлыми земледельцами, они занимали совершенно другие ареалы, нежели более древние племена скотоводов, уже завоевавшие определенные позиции в Европе. Разумеется, прежние земледельцы покинули приречные равнины не потому, что климат стал слишком засушливым, – скорее они были вытеснены людьми, которые принесли с собой более совершенные приемы обработки земли.

Эти люди основывали поселения и жили в прямоугольных деревянных домах, окруженных садами и возделанными землями. Именно им Европа обязана появлением оседлого земледелия и бурным развитием бронзового литья – возникновением новых приемов обработки металлов, новых форм оружия и орудий труда, а также применением металлических изделий в самых разных областях хозяйства (рис. 4). Трупы они чаще всего сжигали, а прах и остатки костей помещали в особые сосуды, или урны, для погребения в могильниках. Многие такие кладбища столь обширны, что получили название полей, после чего в научный обиход вошел термин «культуры полей погребальных урн».

Рис. 4. Реконструкция бронзового литого колеса (ранняя культура полей погребальных урн). Кортайо, Швейцария. Диаметр примерно 49 см

Первобытная сельскохозяйственная цивилизация процветала на землях Верхнего Дуная, укоренилась в районе швейцарских озер, в долинах Верхнего и Среднего Рейна, а со временем проникла еще дальше к западу и северу. Экспансия протекала медленно, по мере того как возникала потребность в завоевании новых земель, но вместо боев часто завязывались торговые связи с коренным населением, и результатом стало смешение старых и новой культур, с сильным преобладанием последней, причем на разных ареалах этот синтез приобретал свои характерные черты.

В связи с вопросом о происхождении кельтов население так называемой североальпийской культурной провинции полей погребальных урн с центром на территории современных Южной Германии и Швейцарии (карта 2) требует более пристального изучения.

Исторический фон, послуживший основой для развития культурного и хозяйственного уклада прежних обитателей провинции, которых можно считать ее аборигенами, уже был очерчен. Теперь необходимо попытаться уточнить некоторые факты и разрешить вопросы, связанные с условиями возникновения новых предпосылок эволюции, ибо огромный размах экспансии упомянутой культурной провинции объясняет далеко не все.

Из книги - Теренс Пауэлл Кельты. Воины и маги.