Малые народы Сибири. Кумадинский этнос

И.И. Назаров

Барнаул, Алтайский государственный университет

КУМАНДИНСКИЙ ЭТНОС СЕГОДНЯ

1990-е – начало 2000-х гг. явились для малых народов Сибири переломными, приведшими к экономическому кризису и серьезным изменениям в социальной сфере. По оценке некоторых исследователей, тяжелое положение коренных этносов Севера Сибири в начале 1990-х гг. сопоставимо с термином «этническая катастрофа» [1, с.7].

Однако наряду с социально-демографическими проблемами, последние 15 лет обозначили и еще такие тенденции развития сибирских этносов, как бурный рост национального (этнического) самосознания, конструирование этнической истории, возрождение традиционных религиозных культов и практик, активизацию деятельности общественных организаций. Реалии постсоветских условий вынудили многие этносы адаптироваться к сложной экономической ситуации, искать новые пути развития, что, конечно же, не могло не сказаться на общем облике их культуры. За последние годы мы наблюдаем стремительные изменения в жизни малочисленных этносов Сибири. Эти изменения и должны становиться объектами специальных исследований.

В настоящей работе речь пойдет, прежде всего, о кумандинцах – малочисленном народе, отнесенном к числу коренных малочисленных этносов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Мы рассмотрим особенности их современного положения с точки зрения популяции, владения родным языком, занятия традиционными видами хозяйственной деятельности, сохранности традиционных элементов культуры.

Важным источником для оценки современного положения кумандинцев являются материалы переписи 2002 года [2], отразившие различные аспекты структуры этноса, занятости населения, владения родным языком и т.д. Особенностью этой переписи стало также то обстоятельство, что после 76 летнего перерыва кумандинцы были включены в перечень национальностей, учитываемых переписью. Последний раз как самостоятельный народ они учитывались переписью 1926 года. Не имея возможности произвести точный учет кумандинцев со второй трети XX в. до начала XXI в., исследователи высказывали самые различные оценки их численности. По данным Бийского уездного исполкома, в 1921 году насчитывалось 4 534 кумандинца обоего пола [ЦХАФ АК. Ф. 768. Оп. 2. Д. 5. Л. 3]. Переписью населения 1926 года было учтено 6334 кумандинца (3228 мужчин и 3106 женщин). Из них на территории Алтайского края 4948 человек, а в Горном Алтае –1384 человека [3]. В последующие годы, как отмечалось выше, кумандинцы в переписях населения как отдельный народ не учитывались. На начало 1990-х гг. имелись только приблизительные представления о численности этого народа. Например, в публикации исследователя А.А. Ткаченко, вышедшей в 1996 году, численность кумандинцев была определена в 681 человека [4].

В условиях отсутствия точных цифр, реальную помощь в нашей полевой работе в сельской местности оказывали похозяйственные книги. В 1997–2002 годах нами были проанализированы практически все похозяйственные книги, хранящиеся в сельских администрациях Красногорского и Солтонского районов Алтайского края. Списки кумандинцев, составленные нами на основе этих книг, сверялись с реальной ситуацией в каждом селе. В результате этого нами была определена численность кумандинцев на конец лета 2001 года в Красногорском районе – 317 чел. Наши материалы вполне сопоставимы с итогами переписи 2002 года, опубликованными на сайте Алтайского краевого статистического управления: в Красногорском районе в тот год проживали 348 кумандинцев [5].

Перепись 2002 года показала численность данного этноса: всего в стране проживало 3114 кумандинца. Большая часть из них размещалась в пределах Алтайского края – 1663 чел., в Республике Алтай – 931 чел., в Кемеровской области – 294 чел. Данные по территориям преимущественного проживания распределились следующим образом: городское население – 1704 кумандинца, сельское – 1410 чел. Тенденция преобладания городских кумандинцев над сельскими характерна для всех трех регионов. Половой состав кумандинцев представлен соотношением 1413 мужчин и 1701 женщина.

Состояние в браке – один из важных демографо-популяционных показателей. Из 1077 кумандинцев мужчин, достигших брачного возраста на 2002 год, только 623 состояли в браке, из них – 467 в зарегистрированном и 156 в гражданском, 317 мужчин никогда не состояли в браке, 50 чел. являются вдовыми и 85 разошедшимися, 2 человека не указали состояние в браке. Ситуация с 1350 лицами женского пола, достигшими к году переписи брачного возраста, следующая. Состоят в браке 665 кумандинок, из них 472 свой брак зарегистрировали, а 193 проживают в гражданском браке, 306 женщин никогда не состояли в браке, 249 кумандинок являются вдовыми и 130 разошедшимися.

Приведенные выше цифры показывают лишь часть современного положения в брачной сфере кумандинцев. Отдельного разговора заслуживает ситуация с межнациональными браками. Специфика дисперсного расселения кумандинцев среди преобладающего по численности иноэтничного окружения, как правило, русского, во многом определяет активность заключения межнациональных браков. Анализ самых ранних похозяйственных книг за 1940 год в Солтонском и Красногорском районах показал, что браки с представителями других национальностей заключались уже в этот период. В настоящее время по данным тех же похозяйственных книг доля межнациональных браков во многих поселках превышает 70%. По отдельным деревням эта цифра выше 90%. В ходе экспедиционных исследований нами были отмечены следующие закономерности в выборе брачных партнеров кумандинцами. Активнее всего в межнациональные браки вступают кумандинские девушки. Они выбирают своих спутников жизни из среды русского населения, встречены единичные случаи браков между кумандинками и немцами. Кумандинцы-мужчины гораздо реже вступают в межнациональные браки, и, как мы видим из выше обозначенных цифр, среди них вообще высок процент холостых. По-видимому, «непривлекательность» кумандинцев-мужчин как брачных партнеров определяется их низким образовательным уровнем и высоким уровнем безработицы в сельской местности.

Материалы переписи отразили также и владение кумандинцами родным языком. Из общего числа кумандинцев 2888 чел. ответили на вопрос о владении языком. Практически все опрошенные – 2880 чел. заявили о владении русским языком. Одновременно с этим только 931 кумандинец занет и родной язык, 261 человек отметили также владении другими языками, помимо тех, что уже были названы выше.

Материалы переписи интересно сопоставить с результатами анкетирования, которое мы проводили в 2000–2002 годах среди кумандинцев Красногорского и Солтонского районов Алтайского края. Итоги анкетирования были озвучены нами на круглом столе по проблемам языков коренных народов Сибири, находящихся под угрозой исчезновения, который проходил 27–28 октября в Институте этнологии и антропологии РАН в Москве под эгидой ЮНЕСКО [6].

В ходе многочисленных бесед с нашими информаторами (по данной теме специально опрошено 86 кумандинцев) сложилась следующая картина. В общей массе опрошенных нами людей можно довольно четко выделить четыре возрастных группы: 1) родившиеся до середины XX в., 2) родившиеся в период с 1950 по 1970 годы; 3) родившиеся с 1970 по 1990 год и четвертая группа – подростки и дети. Около 43% опрошенных нами кумандинцев заявили, что родным языком для них является кумандинский (в основном это представители первой и отчасти второй группы); 41% считают родным русский язык (третья группа и подростки) и 16 % склонились к одинаковой роли обоих языков (вторая и отчасти третья группа). Уровень владения родным языком выразился в следующих цифрах: 41% респондентов свободно разговаривают на родном языке (представители первой и второй групп); 21% понимают родной язык, но говорят с трудом (в основном вторая группа); 26% понимают, но не разговаривают на родном языке (вторая и третья группа); остальные респонденты, в основном это представители третьей группы и подростки вообще не знают кумандинского языка. Большинство из опрошенных (67%) при общении дома используют русский язык, лишь только 24% используют в этом случае оба языка. Очень редки случаи, когда в доме разговаривают только на кумандинском языке. В семьях, где один из родителей кумандинец, а другой – русский, кумандинский язык также не используется. Более трети опрошенных нами кумандинцев вообще не используют родной язык. Сюда относятся небольшая часть второй группы, третья полностью, а также подростки и дети. Носители кумандинского языка из первой и второй возрастных групп используют родной язык при общении с родственниками и с представителями других групп алтайцев.

Интересны результаты об отношении кумандинцев к улучшению знания родного языка. 52% опрошенных выразили желание специально изучать кумандинский язык. В основном это представители третьей группы, а также подростки и дети. Старшее поколение считает свои познания языка достаточными, и высказалось против. На вопрос: нужно ли формировать при школах классы по изучению родного языка, 69% респондентов ответили положительно, 21% выразили отрицательное отношение к этой идее, а остальные затруднились с ответом. Как и в случае с предыдущим вопросом, большинство согласных на создание таких классов относится к младшим возрастным группам.

Таким образом, современное состояние кумандинского языка нами было охарактеризовано как двуязычие с нарастающим преобладанием русского языка во всех сферах жизни. Значительные шаги по сохранению кумандинского языка были предприняты в последние два десятилетия. Усилиями кумандинской интеллигенции были подготовлены и изданы два русско-кумандинских словаря и кумандинская азбука.

Серьезные изменения произошли и в области традиционной культуры данного этноса. Сегодня мы фиксируем лишь бытование у сельских кумандинцев некоторых осколков традиционного уклада. В целом же облик их культуры уже мало чем отличается от крестьянской. Традиционная культура кумандинцев на настоящий момент является одной из наиболее изученных тем в алтайской этнографии. Различные аспекты культуры данного народы раскрывались в публикациях Н.П. Дыренковой, П.И. Каралькина, И.И. Назарова, Л.П. Потапова, Ф.А. Сатлаева, В.Д. Славнина [7]. Еще по публикациям начала XX века кумандинцы предстают как пешие таежные охотники и собиратели, занимающиеся также мотыжным земледелием и в ограниченных объемах скотоводством, у которых сохранялись традиционные типы жилища, одежды, традиционная утварь и пища, фольклор и специфические религиозные представления [8]. К концу XX века многие из вышеназванных показателей уже оказались утраченными, либо серьезно трансформированными. Ни один кумандинец сегодня не занимается традиционными видами хозяйственной деятельности в комплексе, так, как это описывалось, например, в упомянутой работе Ф.А. Сатлаева. Охота уже не играет главной роли в обеспечении мясом. Ею занимаются кумандинцы, проживающие в таежной и притаежной местности. Мотыжное земледелие было полностью вытеснено в начале XX в. пашенным земледелием и огородничеством. Производящие формы хозяйства являются главным, однако в последние годы большое значение приобретает промысловый сбор папоротника-орляка и лекарственного сырья (дикоросов).

Нами не встречено ни одного традиционного жилища, известного также по описаниям XIX – начала XX в. Практически полностью исчезла традиционная одежда. Судить о ней мы теперь можем по этнографическим описаниям или музейным коллекциям, храниящимся в Бийске и Санкт-Петербурге. Значительно лучше сохранилась традиционная пища (талкан, кузем, карын, позо) и связанная с пищею утварь (каменные зернотерки, берестяные туески, деревянные чашки и ступы и др.). Интересно отметить, что сохранившиеся традиционные элементы культуры, например, берестяные туески, каменные зернотерки и др., очень часто выступают как «этнические маркеры». Владельцы предметов осознанно сохраняют данные вещи как память о предках и как этноотличительный признак, выделяющий кумандинцев среди преобладающего иноэтничного окружения.

Сохранность традиционных форм фольклора напрямую зависит от владения родным языком. Как отмечалось выше, уровень владения родным языком среди кумандинцев крайне низкий. Механизм передачи информации на родном языке между поколениями нарушается. Многие традиционные формы фольклора, например эпическое сказительство, оказались утраченными. Однако от представителей старшего поколения нам еще удалось записать песни-такпак, загадки, пословицы и сказки на кумандинском языке. Значительной трансформации подверглась и обрядовая сфера. Традиционные обряды свадьбы, родильные и погребальные предстают только в воспоминаниях стариков. В наши дни эти формы семейной обрядности практически ни чем не отличаются от общераспространенных.

Традиционные религиозные представления испытали сильное влияние христианского мировоззрения. Местами фиксируются элементы религиозного синкретизма традиционных языческих и христианских представлений [9]. В последние годы осуществляются попытки возрождения шаманской практики.

На фоне такого серьезного изменения облика культуры кумандинцев, несмотря на утрату традиционных черт, мы наблюдаем в последние два десятилетия рост этнического самосознания у представителей данного народа. Этому способствовал ряд обстоятельств, в том числе признание в начале 1990-х годов кумандинцев самостоятельным этносом и включение их в число коренных и малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. В местах компактного проживания кумандинцев в конце 1990-х годов стали образовываться национальные территориальные общины (например, Чилгай в Красногорском районе, и Шатобальский национальный сельсовет в Солтонском районе). В городах Алтайского края были созданы общественные организации кумандинцев: «Исток» в Бийске и «Кардаш» в Барнауле. В Горно-Алтайске в 1999 году начала работу общественная организация «Возрождение кумандинского народа». Вместе с тем пока не сложилось единого центра, который смог бы объединить всех кумандинцев и отстаивать их интересы на различных уровнях.

Активная работа общественных организаций кумандинцев позволила им получить несколько грантов зарубежных фондов, так и гранты Администрации Алтайского края на сохранение и развитие традиционной культуры (в том числе и на издание кумандинской азбуки и большого русско-кумандиского словаря). Кумандинская интеллигенция, обеспокоенная угрозой исчезновения своего народа, предпринимает конкретные шаги по сохранению своей культуры. В числе последних крупных мероприятий можно назвать конференцию «Культура и традиции коренных народов Северного Алтая», проведенную в августе 2007 года в Горно-Алтайске и изданный год спустя сборник материалов этой конференции [10].

Источники и литература:

1. Вахтин Н.Б. Коренное население Крайнего Севера Российской Федерации. СПб; Париж, 1993. С. 7–8.

2. Всероссийская перепись населения 2002 года. Официальный сайт. [Электрон. ресурс]. Режим доступа: www.perepis2002.ru.

3. Кумандинцы // Сибирская советская энциклопедия. Новосибирск, 1932. Т III. С. 804.

4. Ткаченко А.А. Тюркские народы: возрождение или развитие? // Этнографическое обозрение. 1996. № 4. С. 71.

5. Национальный состав населения по районам и городам [Алтайского] края (преобладающие национальности) [Электрон. ресурс]. Сайт «Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Алтайскому краю». Режим доступа: komstat.alt.ru/index.php?page=146.

6. Назаров И.И. Исчезающий язык кумандинцев: современное состояние и пути сохранения [Электрон. ресурс]. Сайт «Языки народов Сибири, находящиеся под угрозой исчезновения». Режим доступа: lingsib.iea.ras.ru/ru/round table/papers/nazarov.shtml .

7. Дыренкова Н.П. Охотничьи легенды кумандинцев // Сборник МАЭ. М.; Л., 1949. Т. XI. С. 110–132; Она же. Пережитки идеологии материнского рода у алтайских тюрков // Сборник памяти В.Г. Богораза. М, 1937. С. 122–145; Она же. Кумандинские песни «tagpag» // Советский фольклор (Сборник статей и материалов). М.; Л., 1941. № 7. С. 82–90; Каралькин П.И. Кумандинцы // Краткие сообщения Института этнографии. Л., 1953. Вып. 18. С. 29–38; Назаров И.И. Традиционное хозяйство и культура жизнеобеспечения кумандинцев во второй половине XIX – первой половине XX в.: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. Омск, 2004; Потапов Л.П. Охотничий промысел алтайцев (отражение древнетюркской культуры в традиционном охотничьем промысле алтайцев). СПб., 2001; Он же. Очерки по истории алтайцев. Изд-е 2. М.; Л.: , 1953; Он же. Разложение родового строя у племен Северного Алтая. М.; Л., 1935; Он же. Черты первобытно-общинного строя северных алтайцев // Сборник МАЭ. М.; Л., 1949. Т. XI. С. 5–41; Сатлаев Ф.А. Коча-кан – старинный обряд испрашивания плодородия у кумандинцев // Сборник МАЭ. Л.,1971. Вып. 27. С.130–141; Сатлаев Ф.А. Кумандинцы Алтайского края: Автореф.дисс. … канд. ист. наук. Л., 1969; Он же. Кумандинцы: историко-этнографический очерк (XIX – первая четверть XX в.). Горно-Алтайск, 1974; Он же. Сельская община кумандинцев во второй половине XIX – первой четверти XX в. // Социальная история народов Азии. М., 1975. С. 100–114; Он же. Сельская община кумандинцев во второй половине XIX – первой четверти XX в. // Тезисы докладов годичной научной сессии. М., 1968. С. 34–35; Славнин В.Д. Архаика в духовной культуре кумандинцев: вселенная и человек, время и календарь // Методы реконструкции в археологии. – Новосибирск, 1991. – С. 179–218; Он же. Типы жилищ кумандинцев // Жилища народов Западной Сибири. Томск, 1991. С. 86–95.

8. Сатлаев Ф.А. Кумандинцы.

9. Функ Д.А. Верования кумандинцев // Религии народов современной России. Словарь. – М., 1999. – С. 198–199.

10. Культура и традиции коренных народов Северного Алтая. СПб., 2008.

Опубликовано: Этнография Алтая и сопредельных территорий: материалы междунар. науч. конф. / под ред. Т.К. Щегловой, И.В. Октябрьской. Барнаул, 2008. Вып. 7. С. 75–78.

• Являюсь носителем родного (кетского) языка. Москва. Звоните 8 (499) 7984138-д Г Николаева.

  ответить

  05.11.2014Гость